Михаил Калгин: «Как бы больно это ни звучало, лесу придется подвинуться»

– Последнее время Берёзовское лесничество публикует объявления о приеме специалистов. Проблема найти кадры?

– Выпускники профильного вуза не хотят работать по специальности, то есть для людей важно получить высшее образование, диплом – и все. Те, с кем я учился, сейчас продают подержанные автомобили, открывают свой бизнес, делают клетки для собак, продают машины в автосалонах, ну как бы занимаются той деятельностью, которая приносит плоды, скажем так, здесь и сразу. То есть, вот хочу есть, открыл холодильник, там у меня мясо лежит. Достал, поел. Но удовлетворения, радости от работы нет. Знакомый мой Алексей работает мерчендайзером, я ему говорю: «Ты для этого пять лет учился, чтобы товары раскладывать на полке? Ты носитель уникальных знаний, тебя учили такие замечательные люди, профессора, светлейшие умы»…

Я на все лекции ходил, на все пары, было интересно слушать живые рассказы, получать знания не из книжек и учебников, а от опытных ученых-практиков. Сейчас другое поколение преподавателей, это уже больше теоретики. И получается, что студентам по окончании лестеха интересно работать мерчендайзерами…

– Большая надежда на династии? Предыдущий директор лесничества Александр Петров из семьи лесников, вы тоже представитель династии.

– Мой отец Виктор Николаевич всю жизнь проработал в лесничестве. Окончил лесной техникум в селе Хреновское Воронежской области. По распределению попал на Урал, некоторое время работал в Билимбаевском лесхозе. А вот его сестра, моя родная тетя Валентина Николаевна, попала в Берёзовский лесхоз. В 1975 году и папа перебрался в Берёзовский. До 2009 года работал здесь – и в дождь, и в снег… Это сейчас лесничие в лесу мало времени проводят, бумаги, отчеты, компьютеры…

– Целевым способом не пробуете учить, как это делает больница? Чтобы по окончании вуза специалист гарантированно к вам пришел работать.

– Конечно. Один пока учится, а другой уже работает, кстати, тоже из династии. Пока теряется, но опыт придет быстро.

– Вы, по-моему, уходили на «большие деньги», но в июне снова вернулись – уже директором. Попали сразу в огненный замес. Как пережили пожары?

– Такое ощущение, что я сразу начал работать за пятерых. Острая ситуация была, торфяники и болота высохли, лесная подстилка, погодные условия не позволяли расслабиться. Надо отдать должное, арендаторы, специалисты Авиалесоохраны, волонтеры – все помогали. Например, на тушении пожара недалеко от поселка Кедровое (Верхнепышминский район) нам очень помогли арендаторы из Лосиного, Монетного, Берёзовского, Среднеуральска, помогали людьми и техникой. Это большая беда, здесь нужна совместная работа, они это осознают и не отказывают в помощи.

– Недавно наш губернатор сказал, что если лесоарендаторы не будут проводить противопожарные мероприятия, то их могут лишить аренды. У вас были такие прецеденты?

– В Берёзовском лесничестве все арендаторы адекватные, даже друг другу помогают. Они и леса патрулируют, и минерализованные полосы делают – претензий к ним пока нет.

– Волонтеров много было. Они реально помогали или под ногами болтались?

– Волонтеры – это хорошо, но они могут проблемой стать. Многие думают, что пришли, потушили и героями стали. Это огромная и опасная работа. Как правило, руководителю тушения пожара некогда обучать волонтеров. Он распределяет технику, предоставленную арендаторами, он принимает решение, куда тянуть рукава. Сейчас легче немного стало, у нас появился квадрокоптер с тепловизором, мы сверху видим все очаги пожаров.

– Сложнее всего с торфяными пожарами, они могут тлеть до зимы…

– Мне отец рассказывал. Когда еще работало Лосиновское торфопредприятие, они все силы бросали на борьбу с пожарами. Во-первых, это ресурс, который они добывали, во-вторых, все знали, во что это может вылиться – могут сгореть поселки. Тракторами, бульдозерами перемешивали горящий торф, заливали водой. Самое главное – понизить температуру горения торфа. Сейчас нет предприятия, никто эти торфяники не рекультивирует, никто за ними не следит…

– Расскажите о причинах пожаров в этом году. Кого-то поймали?

– Где-то местное население, где-то пожар пришел от соседей, например, с Адуйского полигона, где-то аварии на объектах электросетевого хозяйства – провода обрываются, короткое замыкание и всё…

– Ущерб от сгоревшего леса посчитали?

– Более 17 миллионов рублей. Материалы переданы в отделы дознания соответствующих муниципалитетов, проводится расследование, устанавливаются виновные лица. Если виновных установят, то расчет суммы ущерба будет пересчитан – в пользу увеличения. Но, кажется, вряд ли кто-то сознается, вряд ли найдут виновных…

– Сгоревшие леса будут искусственно восстанавливать, либо природа со временем сама все восстановит?

– Будем проводить лесопатологическое обследование. В зависимости от степени повреждений будут назначаться санитарные мероприятия – либо выборочные рубки различной степени интенсивности, либо сплошные. В будущем в этих местах высадим лесные культуры.

– Биологи и лесничие всегда спорят между собой. Первые утверждают, что восстановление лесов – естественный процесс, вторые уверяют, что лесу нужно помогать.

– Для северных лесов, где нет цели вырастить деловую древесину, так и есть. У нас же механизм искусственного лесовосстановления вполне отлажен. У нас два отличных питомника, в районе Красного Адуя и Дальнего Березита, мы выращиваем посадочный материал сразу для множества лесничеств.

– Помнится, в прошлом году была неприятная история, когда по питомнику гоняли квадроциклы и уничтожали посадки. Как там сейчас обстановка?

– В этом году такого безобразия нет. Мы поставили информационный стенд, теперь видно, что это питомник. Но сейчас там другая напасть: мусор. Мы стараемся патрулировать вместе с лесничим Валентином Шалагиным, но наши возможности, к сожалению, ограничены. Территория большая, считайте, один лесничий должен контролировать лес от Новоберёзовского до Белоярского водохранилища. Когда все успеть?

– Это же вы с Валентином Евгеньевичем поймали нарушителей в лесу между ЕКАДом и Новоберёзовским?

– Да, мы целую неделю практически жили там. Дежурили с одной стороны – новые свалки появлялись на противоположной. Переезжали – все наоборот. Но все же поймали с поличным! Вызвали полицию, материал составлен и передан в отдел дознания, каждого наказали штрафом по 40 тыс. рублей.

Там практически километровая свалка. Природоохранная прокуратура выходит с иском на минприроды, дальше мы надеемся получить финансирование и начнем ликвидировать свалку

– Лесоарендаторы несут какую-то ответственность за свалки на их территории?

– В их обязанности входит ликвидация свалок. Вспомним случай с огромной свалкой в Островном. Там она находилась на участке арендованного леса. Арендатор несколько месяцев потратил, чтобы вывезти мусор на полигон.

– А как с черными лесорубами? Удалось хоть кого-то поймать?

– Из пяти незаконных рубок одна с фигурантами – в крупном размере – в районе Старопышминска. Есть подозреваемые, дознанием занимается отдел ОБЭП. Ситуация осложняется тем, что их не в лесу поймали, а на дороге, они вывозили спиленные деревья. Сложно таких поймать, у них все организованно. Один день они присматривают, на следующий день пилят, потом опять в засаду… а потом вывозят. Одному лесничему невозможно следить и за образованием свалок, и за воровством леса, и за рыбаками, которые разводят костры в пожароопасное время!

– Наша знаменитая Тропа здоровья – это не ваша территория, но вы по договору с муниципалитетом проводили лесопатологическое обследование. Что выявили? Когда будут рубить?

– Действительно, там есть и сухостойные деревья, и больные. В лесу, где такая серьезная рекреационная нагрузка, санитарные мероприятия нужны в обязательном порядке. Население часто это не понимает. Либо нет специальных знаний, либо им неправильно кто-то объяснил. Начинают протестовать, «обнимать» лес, устраивать флешмобы со свадебными платьями и пением грустных песен… Что касается Тропы здоровья, то наша задача была только выявить больные и поврежденные деревья. Рубкой будет заниматься муниципалитет.

– Последние несколько лет часто слышу, что Лесной кодекс нужно основательно менять, вернуть его обратно в 2006 год, когда, например, был не один лесничий на 30 тысяч гектаров, а минимум десять. Что вы об этом думаете?

– Ежеквартально и ежегодно мы отправляем в министерство отчетные формы, где указываем потребность в специалистах. На совещаниях озвучиваю, что у нас опасно маленький уровень зарплаты. С 2010 года работаю в лесничестве, и каждый год у нас надежды на светлое будущее. Но оно пока не наступило… Может, в связи с пожарами последних лет у нас будут какие-то реформы, посмотрим.

– Проблем в лесном хозяйстве много. А есть что-то хорошее?

– Все сложности – решаемы, а сила любого предприятия – в людях! У нас отличный коллектив работает. Многие – мои воспитанники. Ребята приходят, кому интересно, кто видит свою судьбу в лесном хозяйстве – остаются, связывают свою жизнь с лесом, чувствуют свою полезность, важность, ответственность. Часто люди хотят получить какой-то результат здесь и сейчас. У нас такого нет. Плоды нашей деятельности будут видны в будущем. Без лишней скромности могу утверждать, что у нас одно из самых передовых лесничеств в области.

– А какие у вас могут быть плоды?

– Это прежде всего рациональное использование лесов. Мы руководим этим процессом. Следим, например, за лесопользователями – как они проводят рубки ухода в молодняках, рубки прочистки, прореживания, проходные и так далее. Это комплекс мероприятий, чтобы создать максимально высокопроизводительные лесные насаждения

– Короче, вырастить деловую древесину?

– Не совсем, скорее, главная цель – сформировать хорошие насаждения. Лес – это ресурс, как бы это ни звучало. Вы, например, весной садите морковь, а по осени ее убираете. Так и здесь, только процесс растянут на десятилетия. Мы ходим в лес за грибами, ягодами – это ресурс. Деревья – это тоже ресурс. Лесной кодекс, принятый в 2006 году, позволил оформлять долгосрочную аренду лесных участков. И теперь каждый арендатор заинтересован вырастить этот ресурс здоровым и пригодным для переработки. Сосна, например, если долго растет – 120-150 лет – внутри дерева развиваются стволовые гнили. Она вроде с виду крепкая, красивая, а как ресурс практически непригодна. Это как если огурец в теплице переспеет, он будет большой, желтый и невкусный…

– Решением спорных с точки зрения жителей моментов может стать создание зеленого пояса вокруг населенных пунктов Березовского городского округа. Почему этот процесс до сих пор не запущен?

– Не могу знать, мы этим точно не занимаемся. В Верхней Пышме, например, зеленый пояс создан несколько лет назад. Туда вошли как городские леса, так и гослесфондовские. Насколько я помню, инициатива исходит от общественности, а организацией занимается муниципалитет. Я могу предполагать, почему в Берёзовском так происходит. Если посмотреть на карту, где сейчас Советский – был лес. На месте Новоберёзовского тоже был лес.

– Это как в Шишкино примерно. Люди покупали дорогие участки возле леса, строили дома с перспективой «леса за забором». А потом территория расширилась, и они оказались в центре…

– Границы города расширяются, перспектива роста города – на многие десятки лет! Поэтому, как бы это больно ни звучало, лесу придется подвинуться…