ПРОРВЕМСЯ только вместе

– Расскажите про фильм, как на вас вышли москвичи?

Наталья: Года полтора-два назад на нас вышла Свердловская киностудия. Пригласили в гости просто познакомиться. Мы приехали, не понимая, для чего нас пригласили. В киностудии нас расспросили обо всем – кто мы, чем занимаемся. Мы все рассказали об отряде, ничего не скрывая. Ребята из киностудии предложили снять про наш отряд документальный фильм, в котором будет показана вся наша работа, мы согласились.

Примерно через год нам пришел ответ о том, что фильму быть, назначены режиссеры. До съемок мы не знали Роберта Карапетяна, познакомились с ним и Екатериной Тимошенко только через три месяца и договорились, что работа начинается. Мы не имели представления, как будут проходить съемки. Роберт нас успокоил, все объяснил, попросил добавить его в чат отряда, чтобы он сам мог мониторить, как происходит работа. В течение года ребята из съемочной группы сами приезжали на разные поиски, участвовали в работе отряда на пожарах весной, проводили съемки и брали у нас интервью. Мы сами во время пожаров 2 недели безвылазно были «в полях».

За время съемок мы очень сдружились, Роберт с Катей видели всю внутреннюю жизнь отряда, были во всех наших чатах и видели, что нам и ночью может поступить заявка, и как мы второпях собираемся на поиски. Помимо рабочих чатов, Роберт состоит еще и в неформальном чате, где мы общаемся на разные темы, шутим.

15 июля был день рождения нашего отряда, съемочной команды на мероприятии не было, но мы отправили им фото и видео – в фильме это запечатлено.

– Сложно было давать интервью?

– Все проходило просто, нас никто не «пытал». Один раз мы с Колей съездили в лес, снимались там, к нам домой для съемок приезжали два раза. Все проходило без заранее заготовленного текста, мы не знали, какие вопросы нам будут задавать. Работать с ребятами было легко, все было душевно и тепло. Когда у меня брали интервью, ребята задевали очень щепетильные темы, моментами у меня выступали слезы. Разговаривали про отряд – для нас с Николаем это очень важно, ведь это наше детище, которому уже 6 лет. Также говорили о моих покойных родителях. Все обсуждения и интервью проходили доверительно.

Николай: В получасовой формат фильма невозможно было уместить весь отснятый за год материал, но ребята из съемочной команды постарались показать основные моменты про отряд. Нам хотелось, чтобы показали всех ребят, которые работают на поисках, но многие остались за кадром – все 6 лет в полчаса не уместишь.

Некоторые моменты афишировать нельзя. Например, ребята приезжали снимали поиски мальчика-подростка, он, к сожалению, погиб. Причину гибели и все тонкости поисков афишировать нигде нельзя, поскольку это уже в ведомстве полиции. В фильме снимали и полицейских – будут интервью со следственным комитетом, министерством внутренних дел. Это, конечно, говорит о доверии. У нас подписано соглашение с министерством внутренних дел, с уполномоченным по правам ребенка.

– Если человек пропал, надо в первый день обращаться за помощью?

– Да, безусловно. Мы всем говорим и стараемся донести, что никаких трех суток по закону нет и не было в полиции, это подтверждают, даже на сайте ГУ МВД об этом писали. Незамедлительная реакция, незамедлительное обращение в полицию – и поисковый отряд дает 100% положительный результат в плане того, что человек будет найден. Ну а в каком состоянии, это всё зависит уже от обстоятельств. Но то, что он найдется, это 100%. Мы сразу сможем посмотреть камеры и найти свежие следы, если это лес.

– Какой у вас сейчас отряд?

– На данный момент у нас небольшой основной состав. Конечно, количество человек немножко подросло, нас 26 человек. Это опытные, ответственные ребят; в основном – это те, кто занимаются охотой, ребята из МЧС, из «Рифея», кто-то выпустился, а кто-то еще учится, студенты-ребята, которые у нас учатся, мы делимся опытом с ними, а они с нами делятся опытом, который получают в учебном заведении МЧС. У нас полное взаимопонимание, обучение идет круто и действительно дает результат. В воскресенье, например, у нас пройдет обучение, ребята из МЧС будут обучать нас врачебной помощи, потому что есть новенькие. Те, кто давно, будут повторять материал.

У нас в приоритете, чтобы человек, который идет на поиски, мог кому-то оказать помощь и не навредить. Нужно быть уверенным, что, когда ты с человеком идешь в лес, и, если что-то случится, он тебе или себе сможет помочь, точно выйдет из леса и выживет.

– Вы 3 года занимаетесь только поисками, на что вы живете? Вам же нужно что-то есть, на что-то жить.

– Если появляется халтура, то халтурим. Например, вольеры делаем для собак, будки, беседки. Родители Николая помогают финансово, раньше еще мои родители помогали. Последние полгода мы живем на наследство, но деньги кончились. За полгода от наследства около полумиллиона в отряд вложили своих денег.

– Сколько нужно, чтобы отряд нормально существовал?

Чтобы отряд нормально существовал, нам в год нужно минимум миллион. Это чтобы были запчасти, обслуживалась техника, топливо, на поисках ребят накормить. Также мы стараемся, чтобы у каждого была своя индивидуальная аптечка, чтобы каждый сам ее подготовил. В любом случае закупаем и выдаем все, что необходимо.

За год у нас техника наматывает 100-120 тыс. пробега. Сейчас плюс ко всему еще и СВО добавилось – мы туда гуманитарку возим на своей машине, на Mitsubishi L200, который мы как раз обменяли на «Ниву». Спасибо Брусницину Андрею Викторовичу из Берёзовского привоза, он помог нам получить действительно хорошую машину. Также мы получили штаб на Максима Горького первом этаже. За это администрации огромное спасибо – Писцову Евгению Рудольфовичу.

– Что еще нужно отряду?

– Сейчас мы пытаемся уже второй год собрать на квадрокоптер. Тот, который мы просим, он очень дорогой, стоит около 600 тыс. рублей или даже больше. Но мы его один раз приобретем и сможем в разы минимизировать поиск, сэкономить время, силы, расход топлива для машин. Просто потому что будет этот квадрокоптер. Мы были на передовой и нам показали, как он работает. Это действительно шикарный аппарат, который, во-первых, распознает количество людей и определяет человека. Например, человек находится где-то в лесу, и квадрокоптер запрограммирован так, что он сразу определяет и показывает, что это именно человек. Сможем обнаружить и незамедлительно сможем его эвакуировать. То есть если человек третьи сутки находится в лесу, мы понимаем, что теряется драгоценное время, потому что пока развернется поисковое мероприятие, пока ребята пешком дойдут, не везде можно проехать на квадроцикле. Если это болото, ребята не смогут дойти, а пропавший человек в ночное время суток может и в самый центр болота зайти, не зная, что это болото. А квадрокоптер сверху обнаруживает, и мы, зная, куда идти, отправляем эвакуационную группу, которая эвакуирует и выводит человека. О квадрокоптере мы мечтаем уже давно. Мы пытались насобирать на него, писали посты. По итогу набралось 12 500 руб., а это, конечно, мало. Все эти деньги уходили на топливо.

Вся отчетность у нас есть. Мы периодически пишем посты о том, что нам необходимо топливо. Допустим, мы написали пост о том, что пропал человек, и ниже пишем пост, что необходимо топливо. Люди перекидывают, но максимум получается тысяч пять.

Мы постоянно собираем всю отчетность, у нас есть все чеки с самого основания отряда. Но, к сожалению, сейчас все это уже сходит на нет.

– А вы пробовали подаваться на гранты?

– Да, мы писали два раза. Первый раз мы выходили на Президентский грант в Москву, не набрали всего 8 баллов. И точно такой же грант мы подавали в Екатеринбург, губернатору – там мы не набрали намного больше.

На грант подавали проект под названием «Стрелки». Мы выбрали наш регион, а точнее города Берёзовский и Верхнюю Пышму – это районы, где чаще всего пропадают в лесу грибники и охотники, где больше всего заявок. Суть проекта в том, что мы берем места, где легко заблудиться, ставим там стрелки и указатели. Допустим, стрелка показывает налево и там написано «500 м до ближайшего населенного пункта». Таким образом мы задаем направление, также все стрелки имеют номер, на ней будет написан телефон 112 либо номер горячей линии отряда. А также небольшая инструкция, как себя вести.

Мы снимаем координаты этих стрелок и отправляем их в ЕДДС, полицию, и у нас они тоже сохраняются. То есть человек, который подходит к этой стрелке, запоминает ее номер и, как только появляется связь, звонит в 112. Ему даже не надо говорить координаты, ЕДДС принимает вызов и может сразу сообщить МЧС, где искать человека.

Вообще этот проект нам подсказали, это изначально питерский проект. И как только они запустили этот проект, то в тех местах, где установлены эти стрелки, количество заявок упало на 80%. Люди стали самостоятельно выходить.

Но несмотря на хорошую идею, грант мы не выиграли… Из-за всех этих проблем мы хотели закрыть отряд раньше, но все-таки решили дождаться премьеры фильма. Ребята, конечно, все расстроились, многие у нас с основания отряда. Но и они тоже прекрасно понимают, что мы не железные, во-первых, страдает здоровье – я уже не могу на поиски ходить, Николай тоже уже начинает немножко сдуваться. Мы очень рассчитываем на фильм, может, кто-то нас увидит и поможет хоть как-то.

– Приходится отказывать?

– Да. Бывает, что у нас совсем нет денег даже на топливо, к нам обращаются родственники и нам приходится им отказывать. В этом году мы отказали в двух заявках: это были Тавда и Сосьва, мы не выехали и даже не оказали информационную поддержку. У нас принцип работы отряда такой, если мы берем заявку, а точнее, если мы размещаем ориентировку в соцсети, значит, мы работаем. Мы просто так ориентировку никогда не разместим. И именно поэтому, когда родственники обращаются и мы понимаем, что у нас просто нет топлива, машина не доедет, мы сразу объясняем, что не можем помочь, потому что просто нет финансов. Да, родственники предлагают, но мы никогда не возьмем с родственников деньги за поиск – это тоже наш принцип. Мы, в первую очередь, волонтеры. После поиска хотят помочь – пожалуйста. На топливо дают, либо сами топливо покупают или оборудование какое-то. Потому что многие родственники хотят отблагодарить. Но в последнее время это очень редко происходит, у всех сейчас туго с финансами и все это понимают.

– А как живут такие отряды в других странах?

– В других странах такие службы работают с помощью грантов, господдержки. Мы состоим в ассоциации «Поиск пропавших детей» в Москве, плюс ездили на учения в Сургут, там с ребятами из других регионов познакомились. Кто-то выигрывает гранты, а кто-то может пять-шесть-семь раз писать и не выигрывает. Есть знакомая, которая постоянно выигрывает гранты, у нее есть все оборудование, форма, зарплата у сотрудников. НКО подразумевает зарплату, но у нас ее нет. У нас есть бухгалтер, но это наша знакомая, и мы договорились с ней без зарплаты.

Недавно мы столкнулись с проблемой, которая нас подкосила и которая стала одной из причин закрытия отряда. Нам позвонили из налоговой и сказали, что у нас задолженность 54 тыс. руб. Мы просто не понимаем, где эти деньги брать. Мы пытались разобраться, откуда налог, ведь мы волонтеры и не зарабатываем деньги. Оказывается, когда мы продали «Ниву», нам начислили этот налог с прибыли. Но денег-то мы не видели, у нас получился обмен ключ в ключ. Мы продали за 840 тыс. руб. «Ниву» и за 840 купили L200. Эта ситуация нас сильно скосила, мы объявили о закрытии отряда, но ребята нас уговаривали дождаться премьеры фильма.

У нас огромная надежда на премьеру, может, кто-то действительно о нас услышит и начнет помогать хоть как-то.