Фарит Набиуллин: "Мы не можем повлиять на рост тарифов и Лондонскую биржу"
Сброс шахтной воды на улице Фурманова.
Несмотря на реалистичный заголовок, разговор с директором Березовского рудника получился вполне оптимистичным. В начале февраля Фарит Набиуллин рассказал местным СМИ, как предприятие живет в условиях санкций, роста тарифов и капризов Лондонской биржи. Горняки не раскисают ни при каких обстоятельствах. Под землей – как в подводной лодке. К слову, пример с субмариной Набиуллин тоже привел, поведав нам, как в 2011 году он спускался в затопленную шахту «Северную», чтобы понять причину аварии. Тогда ему помог опыт, полученный им в дайвинге. А что сейчас помогает горнякам смотреть в будущее с уверенностью? Какие планы есть у рудника? И может ли город спать спокойно? На все эти вопросы – ответы в интервью.
Откуда появились 37 миллионов?
Много лет правительство Свердловской области выделяет субсидии руднику на откачку шахтных вод. Субсидии покрывают меньше половины затрат, которые несет золотодобывающее предприятие. Так если рудник ежегодно откачивает более 14 миллионов кубов воды, область в предыдущие годы компенсировала чуть более 5 миллионов, а в 2023 году средства выделят на откачку уже 6 миллионов кубических метров воды. Таким образом в этом году для Березовского рудника сумма контракта на откачку шахтных вод и закладку пустот увеличилась на 37 миллионов и составила 143 миллиона рублей. Это больше, чем в предыдущие годы почти на 40 миллионов. Мы попросили гендиректора объяснить, с чем связано удорожание контракта. Вот как объяснил ситуацию Фарит Набиуллин:
– Финансирование водоотлива и закладки пустот в начале 2000-х, в 2005-м или еще раньше, было согласовано с областным правительством. Был заключен так называемый рамочный договор, по которому 70 процентов должны были финансировать за счет области, 30 процентов – средства рудника. В 2008 году, когда я пришел на рудник, финансирование было через министерство природных ресурсов. В то время министром природных ресурсов был Крючков Константин Владимирович. По каким-то причинам он отказался проводить эти деньги через министерство и предложил нам найти вариант финансирования через город. И в результате, если раньше без всяких конкурсов и банковских гарантий все это делали, и деньги шли напрямую, то после того как подключился к этому вопросу город, появился ежегодный аукцион. Со временем в силу разных экономических ситуаций соотношение стало не 30 на 70, был период, когда было соотношение 60 на 40. На сегодняшний день соотношение где-то 45 на 55.
Сумма, которую нам выделяли, оставалась прежней, а цены на электроэнергию росли. В результате появился разрыв от первоначального рамочного договора. Учитывая, что с марта по август мы реализовывали металл ниже себестоимости в связи с СВО и санкциями, нам Лондон закрыл биржу. Нам сказали: вы не переживайте, мы будем покупать у вас металл по 5 тысяч рублей, в то время когда мы реализовывали его от 3800 до 4000 рублей. Мы обрадовались: будут покупать по пять тысяч, у нас не будет проблем. Буквально через несколько дней нам говорят: нет, цена Лондона минус 15 процентов. Понятно, что это далеко ниже себестоимости рудничного металла. Естественно, я стал бить во все колокола: обратился в город, правительство области и попросил вернуться к рамочному договору. Понятно, что было много комиссий. Но мы к рамочному договору все равно не вернулись. По рамочному договору у нас должно было получиться 50 на 50. Но на сегодняшний день, наверно, у нас где-то 45 на 55 или 60 наших, 40 областных. Точно пропорцию не помню.
Рудник за счет чего хорошо жил? За счет того, что у нас была возможность приобретать стороннюю руду. То есть мы покупали золотосодержащую руду у артели «Нейва», у соседей, они базируются в Невьянском районе. И покупали руду в Алапаевском районе у фирмы «Градос». В общей сложности получалось, что больше 100 килограммов метала было за счет приобретения золотосодержащей руды. За счет этого мы обновляли технику и все остальное. А тут эти два предприятия прекратили обычную работу в связи с нерентабельностью. И у нас вдвойне ситуация ухудшилась. Это заставило нас вернуться к рамочному договору. К счастью, нас услышали. И в связи с этим было повышение – нам добавили 37 миллионов. Спасибо областному правительству за то, что пошли навстречу, спасибо городу за то, что активно боролись за увеличение, понимая серьезность ситуации – той, которая возникла на руднике. На сегодняшний день мы на грани себестоимости.
Цену формирует рынок
– С Лондоном не поспоришь. Что еще съедает прибыль? Электричество?
– Когда я пришел на рудник, в 2008 году мы в месяц платили за электричество 8 миллионов рублей – за все потребление. Как электрик, я посмотрел на ситуацию, проанализировал, где можно уменьшить потребление и оптимизировать, в результате мы стали потреблять электроэнергии на 28 процентов меньше. Через четыре года, экономя 28 процентов, мы стали платить за электроэнергию 20 миллионов. Это рост тарифов. Мы, работая на бирже с биржевым товаром, не можем никоим образом привязать этот рост тарифов к ценообразованию. У меня есть другие предприятия, где цена формируется за счет калькуляции, там можно вложить возросшую электроэнергию в стоимость песка или щебня – на процент инфляции и повышения цен.
Мы никоим образом не можем повлиять на формирование цены в Лондоне. Я понимал, что имея такой рост тарифов, надо иметь запас, чтобы устоять на ногах. И мы начали работать над вопросом собственной генерации. На сегодняшний день подрядная организация (у нас же котельная – мы закрываем тепловой энергией промзону и часть жилой). У нас 3 мегаватта собственной генерации, что позволяет выдавать электроэнергию и тепловую энергию одновременно, к сожалению, летом мы эту тепловую энергию утилизируем, а в зимнее время эти три мегаватта переходят в горячую воду, которую мы отдаем на котельную. Соответственно, меньше сжигаем газа для формирования тепловой энергии.
Поэтому были предприняты все эти шаги, чтобы нам устоять, выдержать рост тарифов, но к большому сожалению, ничего с тарифами мы сделать не можем. Единственно, ждем, что, когда на верхах поймут, что должен быть какой-то предел и государственное регулирование в этих вопросах. Я имею в виду все естественные монополии – электроэнергию, газ, углеводороды.
Фото Александра Осипова
– Вам хватает ваших трех мегаватт?
– Частично. Три мегаватта покрывают частично потребности рудника: полностью закрывают потребности шахты «Северной» и обогатительной фабрики.
– На что еще поднимаются цены в вашей сфере?
– Сказывается рост тарифов на газ. Вроде как СВО – предприятия должны работать мобилизовано в интересах проведения спецоперации. Но, тем не менее, как все продолжало расти, так и растет. Один из пунктов взрывчатые вещества. Что такое та взрывчатка? В той взрывчатке, которой мы пользуемся, нет ничего импортного, это калийная селитра, алюминиевая пудра и дешевое дизтопливо. Три компонента. За 2022 год рост на эту взрывчатку 90 процентов. Мы, естественно, написали в Антимонопольный комитет. Выпускают взрывчатку на трех заводах, у которых один собственник – Ростех. Нам ответили, что рыночный товар и цену формирует рынок. И так по всем направлениям: рост цен – наш бич. Мы никоим образом повлиять на эту ситуацию не можем, но продолжаем работать.
– Вы работаете сейчас на уровне себестоимости или ниже?
– Чуть выше. Мы сейчас не ниже себестоимости работаем за счет того, что запустили, во-первых, рубль немного сдал позиции, другой момент – мы добавили немного объемов в пределах 5 процентов за счет пуска 712 горизонта. Ну и унция в пределах 1800-1900. За счет этих трех факторов реализовываемся выше себестоимости. Процент небольшой, но все же. Активно ищем варианты приобретения золотосодержащей руды, предприятия, которые имеют лицензию на добычу рудного металла, вроде появляются, но, к сожалению, мы пока на договорные отношения с ними не вышли, мы в ожидании, что в ближайший год что-то сможем сделать.
– К другим месторождениям вы сами присматриваетесь? Как складываются отношения рудника с Кыргызстаном?
– С Кыргызстаном у нас отношения следующие. То, что здесь были делегации оттуда, вы, наверное, знаете. Мы были на встрече с президентом Кыргызстана. У них сейчас ротация кадров. В настоящее время идет смена руководства. Три государевы компании в этой стране. Это Кыргызалтын, Кыргызиндустрия и Кыргызгеология. Эти три компании имеют разрешение на то, чтобы брать месторождения и эксплуатировать их. Мы пытаемся с ними войти в альянс: имея свои технологии, настроить добычные работы там. Нас сказали: вы потерпите, ротация закончится, и мы возобновим отношения. На сегодняшний день поменяли руководителя Кыргызалтын, поставили нового министра природных ресурсов, который был в Берёзовском. Жду отмашку. Тогда поеду общаться.
– Там политика не примешивается?
– Политика дело грязное. В Казахстане она нам помешала очень сильно. Как оно будет – не могу прогнозировать. но одно радует, что сколько бы президентов в Кыргызстане ни менялось, ни одну российскую компанию не тронули.
Экскурсию на рудник провели для депутатов Думы Берёзовского.
Фото Сергея Стукова
Вода течет золотым дождем
– Расскажите, как продвигается проект шахтной воды.
– В настоящее время мы ведем переговоры с НЛМК о приобретении у них станции водоподготовки, которая была построена в советское время для УЗПС. НЛМК такой объем воды не нужен. Мало того: тот объем воды, который им нужен, мы можем закрыть нашей чистой водой на вышележащих горизонтах. У нее будет гораздо выше качество, чем у той воды, что они сейчас потребляют. Имея эту станцию водоподготовки, нам будет проще разговаривать по вопросу реализации той воды, что откачивает рудник. Помимо этого, после посещения губернатора (а визит был в августе прошлого года – прим. ред.) активно подключилось министерство ЖКХ. Надеюсь, в течение пары-тройки лет, пока не ушел на пенсию, этот вопрос решить.
– Где находится эта станция водоподготовки?
– Рядом с нашей рудосортировкой, рядом с Южной котельной, чтобы было понятно, где именно.
– По химическому составу вода будет техническая?
– На сегодняшний день она техническая. Пройдя станцию водоподготовки, она будет питьевая. С проектантами, которые разрабатывали проект на эту станцию, мы уже встречались, они сказали, что доработка будет небольшая, нужна будет небольшая реконструкция станции.
– Там не будет тяжелых металлов, веществ, содержащихся в вашей взрывчатке?
– Это все очищается. Наша взрывчатка особо не влияет на качество воды. В большей степени на качество воды оказывают влияние транзитные стоки речки Пышмы. Там депрессионная воронка 68,4 квадратных километра, с которых скачивается вода, по этой территории протекает Пышма и 70 процентов объемов воды – это именно транзитные стоки речки Пышмы. У нас в нашем минерале нет тех тяжелых металлов, которые обнаруживаются в Пышме. Мы это содержание наоборот разувоживаем за счет своей чистой воды, все это очищается, все отработано.
– Если запустите проект и будете продавать воду, доход с продажи воды будет покрывать затраты на водоотлив?
– Как только мы решим вопрос с реализацией, нам не нужно будет областного финансирования. Мы будем в РЭК защищать свой тариф. Даже если бы мы могли реализовывать свою техническую воду, мы бы уже могли выйти на себестоимость откачиваемой воды. Нам уже не надо было бы финансирования: реализовывая воду, мы будем иметь дополнительный доход. Этот проект нужно реализовать обязательно: иначе город обречен. Через определенное время либо рынок скажет: невыгодно добывать золотье, либо металл кончится. а воду надо все равно откачивать. Мы же видим, как город растет. Мы не имеем право остановить воду на вышележащих горизонтах в силу того, что депрессионная воронка сожмется, в итоге попадет в зону подтопления, либо контакта окисленных пород глины, которая уходит местами на 150 и более метров. А глина она как мерзлота – при контакте с водой она начинает напитывать воду и увеличиваться в объемах. Увеличение этого материала в объемах приведет к движению этой массы в вертикальном положении к деформации земной поверхности, которая застроена.
– Какой объем воды вы можете поставить Берёзовскому и Екатеринбургу?
– Знаю, что Берёзовский со всеми поселками в час потребляет 600 кубов воды, мы же откачиваем полторы тысячи.
– До Изоплита можно протянуть водовод?
– В Советское время Изоплит был полностью ориентирован на воду шахты «Северной». Вся вода для изготовления железобетона использовалась с шахты «Северной», то есть туда проложен бетонный трубопровод, от БЗСК до коллектора Калиновки рукой подать. Санировать эту трубу ничего не стоит и отдать воду в калиновский коллектор – один вариант. Если с шахты «Южной» пройти под дорогой, под ЕКАДом, дойти до Изоплита, там нет коммуникаций, которые бы могли помешать проложить трубопровод, можно оказаться в коллекторе ЖБИ. Все решаемо. На сегодняшний день решается вариант, как соединить трубопровод с «Северной» с «Южной» и отдать воду на Новосвердловскую ТЭЦ. Этот вариант считается наиболее перспективным.
– Станция водоподготовки сможет обработать такой объем воды?
– Да, может. На сегодняшний день с НЛМК идет разговор о цене. Сначала нам заявили одну цену, потом решили поднять ее в три раза. Я говорю: извините, если вы в три раза поднимаете цену, нам проще свое построить за эти деньги, не имея заморочек с реконструкцией. Мы предлагаем вернуться к разумной цене. У нас уже куплено современное оборудование, установки обратного осмоса, которые отработаны у нас, модульного типа. Мы общаемся по видеоконференцсвязи, думаю, что во второй декаде февраля мы с мними продолжим переговоры.
Недавно на Берёзовском руднике побывал министр природных ресурсов и экологии Свердловской области Денис Михайлович Мамонтов. Вместе с руководством предприятия он прошел по 462 и 512 горизонтам шахты «Северной», министр оценил перспективу водоснабжения Екатеринбурга водой из березовских горизонтов.
Фото Сергея Стукова
Проблемы и критичное время
– 712 горизонт, который разрабатываете полгода на «Северной», ожидания оправдал?
– Да. Наши ожидания подтверждаются на 1,7 грамма. Хотя первоначально был скепсис. Стоит вопрос об увеличении объемов разработки, формировании новых участков. Сейчас объемы нужно готовить. На дневной поверхности все быстрее делается: в карьер можно два экскаватора поставить вместо одного, вместо одного дробильного комплекса – два, под землей процесс более трудоемкий. Под землей все определяется пропускной способностью выработок: к одному электровозу ты не прицепишь 20 вагонов – он их не утащит, помимо этого, есть пропускная способность стволов. Тебе нужно вентиляции провести, там, где работаешь. Это очень длительный процесс. Да, металл пошел, но как дальше будет, жизнь покажет.
– Частые аварии на электроподстанции «Южной» влияют на вашу работу?
– Конечно, влияют. Сидим «на грелке», переживаем. Если раньше мы сами ликвидировали эти аварии, то три или четыре года назад мы передали эти подстанции профессионалам, которые пытаются там повести реконструкцию. Спасибо им. Но, если по «Северной» это движется достаточно активно, то по «Южной» несколько затягивается. Естественно, когда в твоих руках это всё, и ты можешь со своих специалистов вытрясти оперативность. То здесь приходится просто наблюдать, как люди оперативно работают. А может быть не совсем. Мы в прямом диалоге с руководством «Уральских электрических сетей», которое, к счастью, понимает всю важность, серьёзность, и достаточно оперативно на всё реагирует. Но ведь проблема этих отключений не рудничная, а из-за того, что к этой подстанции подключено большая часть города, большое количество потребителей.
– А ваша генерация спасает?
– Наша генерация на «Северной». Как только у нас будет 4 мегаватта (мы собираемся его ставить), у нас будет возможность отказаться от сетей в этих аварийных ситуациях и работать именно на собственной генерации безболезненно. На «Южной» у нас нет собственной генерации, мы привязаны к сетям, но у «Южной» есть преимущество – три ввода по 35 киловольт. На «Северной» два ввода, третьим будет наша генерация
– Отключения, наверное, опасны для тех, кто на 712 горизонте? Какой промежуток времени без электроэнергии может стать критичным?
– Там не происходит быстрого затопления, если вы об этом. За счёт больших объемов пустот оно происходит медленно. Никто в затопление в связи с отключением попасть не может. Критичное время – четыре часа. После этого забортная вода за «подводной лодкой» будет подниматься. У нас есть аварийная генерация на 462 горизонте – этот генератор именно для того, чтобы откачивать воду с насосной камеры, если вдруг будет длительное отключение.
– Ранее вы рассказывали, что в связи с санкциями планируете перейти на производство необходимого оборудования и запчастей. Каковы успехи в этом направлении?
– На сегодняшний день рудник производит для себя клети, парашюты (устройство аварийной остановки клети, если что-то случается с основным канатом), вагоны, электровозы, дозаторы, скипа (сосуды для выдачи руды на дневную поверхность). На сегодняшний день работаем над изготовлением металлической крепи, изготавливаем сами себе концентраторы, которые даже лучше качеством, чем канадские, которые у нас тоже есть. То есть это импортозамещение на самом деле. Концентраторы большой производительности — запчасти к ним мы изготавливаем сами, программное обеспечение для работы концентраторов тоже нашего собственного производства.
– А где находится ваше производство?
– Электровозы – под землёй в депо. В настоящее время мы строим цех на территории шахты «Северной», где это производство будет организовано. Специалисты есть, металл есть. Работаем.
Добавить комментарий
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные и авторизованные пользователи.
