Золотая история. Заброшенная Комаровская - шахта место массовых казней революционеров.

Шахта находилась в двух километрах от нынешней школы №1 по малой дороге на электростанцию. Верх ее обвалился и образовал воронку. В 1918-1919 гг. она стала братской могилой и местом казней: белые бросали в шахту и убитых, и живых, сталкивая обреченных прикладами и штыками. В эту шахту были сброшены колчаковцами Николай Иванович Исаков, Иван Митрофанович Воротников, Константин Данилович Косых – березовчане, чьи имена сегодня носят улицы нашего города.

Последние дни сильных духом

О последнем дне жизни Николая Исакова сохранились воспоминания его племянника, записанные в 1960-х годах Сильвой Опенкиной: «Тяжелая болезнь заставила Исакова в 1918 году лечь в больницу. Вскоре пришли белогвардейцы. Николая Ивановича, больного, сразу арестовали. Вместе с товарищами, передовыми шахтерами, революционерами и их женами его привели на Соборную площадь, где были похоронены погибшие герои революции и приказали:

– Вырывайте своих большевичков из могил руками, а иначе... И толстый белогвардеец выразительно щелкнул затвором винтовки.

Одни люди покорились, со слезами, обрывая ногти о твердую землю, стали разрывать могилы. А Николай Иванович отказался.

– Не буду я надругаться над мертвыми товарищами.

– Не хочешь, красная собака, пеняй на себя...»

Исакова увели в лес за черту города, там расстреляли и сбросили в шахту…

В воспоминаниях Федора Топоркова о страшных эпизодах, связанных с заброшенной шахтой, описана гибель двух других героев-большевиков. 12-летний рассыльный штаба Красной гвардии запомнил события так.

… После отступления красных по приказу Екатеринбургского РСДРП(б) председатель Березовского Совета Константин Косых был отправлен на работу в подполье в колчаковском тылу. По доносу предателя он был арестован. Его трое суток пытали в белогвардейской комендатуре. Очевидец Ганя Полев рассказывал, как у него требовали сказать, кто остался в тылу из красных и кто им помогает, где спрятано оружие и золото, добытое на приисках и вывезенное из конторы Берёзовского завода перед приходом белых. Взбешенные белобандиты избили Константина до неузнаваемости, но он им ничего не сказал. Через три дня после истязаний и пыток Косых был изрублен озверелыми белогвардейцами на куски, увезен утром перед рассветом в ящике и брошен в шахту «Паратницу». Весь тот день пьяная ватага белогвардейцев шаталась по Берёзовскому заводу во главе с Васькой Маркиным и открыто похвалялась жестокой расправой.

… Кузнец Иван Митрофанович Воротников, к тому времени уже пожилой отец 9 детей, не отступил с красными войсками, а остался в Берёзовском на подпольной работе. В первые же дни прихода белых он был арестован по подозрению в связи с подпольщиками. Вскоре неблагонадежного выпустили, чтобы отследить связи с другими участниками подполья.

После того как подпольщики провели дерзкую операцию по освобождению арестованных членов Пышминского сельского Совета, Воротникова обвинили в руководстве этой операцией и арестовали второй раз. Он прошел через все самые зверские, изощренные пытки: его кололи штыками, избивали нагайками. Кузнец, обладая огромной физической силой, упорно сопротивлялся, чем вызывал еще большую ярость палачей.

Его связали, но он сумел разорвать веревки и бросился в пруд. Вытащили на берег баграми, в кровь изранившими тело. Опять связали, поволокли, по пути кололи штыками, топтали ногами... И так замучили.

Через день к жене Воротникова, Анне Александровне, пришел один человек и сказал:

– Ты, Нюра, гнева на меня не имей. Я пришел сказать, где могила мужа и отца твоих детей. Заставили меня на лошади отвезти его тело к Комаровской шахте, а там сбросили вниз...

Так не стало берёзовского кузнеца Ивана Митрофановича Воротникова, хозяина дома №42 на улице, которая с 1919 года носит его имя.

Жена заплатила за мужа

Садистскому изуверству белых банд не было конца, пишет Федор Топорков. По свидетельствам очевидцев, собранным краеведом впоследствии, было немало пролито крови невинных людей. Так, бандиты арестовали жену красногвардейца Ремизова, у которой был маленький сын. Мальчика закрыли в доме, и он несколько суток жил без еды и воды. Выходили ребенка до прихода красных соседи.

Ремизова была красивая женщина. О том, как над ней издевались, Топоркову рассказывал Ганя Полев. Белые совершали над Ремизовой насилие самым изощренным способом: «заталкивали ей в рот тряпки и завязывали ей рот и глаза, привязывали руки, и все главари пользовались ее беззащитностью». После того как ее снова бросили в камеру в изорванном белье, всю избитую до крови, она кричала и стучала в двери. Тогда белые садисты снова связывали ее и били большим замком (которым закрывали камеру) по голове, рукам, ногам, груди и лицу.

Ремизова от побоев и издевательств сошла с ума, изо рта, носа, ушей у нее шла кровь. Еще живую ее с заткнутым тряпками ртом, связанными руками увезли и сбросили в шахту «Паратницу».

«Жительница ул. Проезжей Темлякова видела из своего окна, когда Васька Маркин и конюх конного двора везли Ремизову бросать в шахту. Темлякова вышла из дома и пошла к шахте с другой стороны. Из лесу она наблюдала, как ящик сняли с телеги, затем вытащили Ремизову из ящика, поставили на ноги, а затем подхватили за руки и за ноги и бросили в шахту, а вслед за ней бросили и ящик в шахту. Когда белые людоеды уехали, Темлякова подошла к борту шахты и увидела на месте, где совершалось злодеяние, лужу крови...».

Погиб и воскрес

Федор Топорков записал рассказ еще об одной казни на Комаровской шахте.

… В 1918 году красногвардеец Забродин Илья Яковлевич смалодушествовал, оставил свою часть и, пройдя через фронт, прибыл в Березовский завод. Белые бандиты Маркин, Малышев, Некрасов и Жуков немедленно его арестовали. Поиздевавшись шесть суток, белые ночью повели Забродина на расстрел на шахту «Паратницу».

Пьяные белогвардейцы поставили пленника на кромку шахты, один из бандитов ударом штыка столкнул его в шахту, вслед за Забродиным в шахту на первый полок упал другой красногвардеец, также сброшенный ударом штыка. К ночи Забродин и красногвардеец оправились от штыковых ударов и по воронке выбрались наверх. Той же ночью красногвардеец ушел по направлению к Березиту, а Забродин лесом добрался до своего дома в Березовске на ул. Пахотке (сегодня – ул. Клары Цеткин) и спрятался в бане.

Жена Забродина пришла топить в субботу баню и нашла мужа под полком. Она перенесла его домой и начала лечить штыковую рану. Однажды в дом зашла девочка, дочь белогвардейца, и увидела хозяина. В тот же день Забродин был снова арестован.

Весть о том, что Забродин штыком был проколот и брошен в шахту, вылез из нее и снова арестован, взбудоражила весь завод. На другой день у белогвардейской комендатуры, которая помещалась в бывшем волостном правлении, собрался почти весь рабочий люд – около двух тысяч человек, которые потребовали выпустить Забродина. После небольшого промедления белые выполнили требование. В ту же ночь красногвардеец Илья Забродин был большевиками отвезен в безопасное место, где и находился до возвращения в Берёзовский завод Красной гвардии.

(Илья Яковлевич Забродин дожил до глубокой старости, вырастил шестерых детей, 75 лет отдал работе на шахтах, рудниках и электростанции – прим. авт.).

В 1958 году, в канун празднования Октябрьской революции, в сквере БЗСК был открыт обелиск в память героям, расстрелянным в Гражданскую войну на шахте Комаровской. «Героям Гражданской войны, павшим за установление Советской власти в городе Березовском», – гласит надпись на постаменте. Этот памятник знают все – его невозможно не заметить с дороги на Екатеринбург.

Второй памятный знак – на месте бывшей Комаровской шахты, ставшей братской могилой для десятков людей, – известен далеко не всем. Он был установлен в июле 1984 года, когда отмечалась 65-я годовщина освобождения Урала от колчаковцев. Изображение штыка и пятиконечной звезды – символов самоотверженной борьбы трудового народа за свою свободу и Советскую власть – сегодня интереса не вызывает…