УЛИЦЫ ГОРОДА. Пеньковская-Октябрьская

Жилье в основном топили по-черному, дым валил из окон и дверей, и пожары были не редкостью. Об одном из них остались воспоминания в дневнике служащего прииска Толмачева: «Помню я, когда Марков в старых уже годах с работы ушел, было это доподлинно в 1774 году, потому памятен этот всем: улица Пеньковка дотла пожаром сгорела в летний день да при ветре».

Пришлось Пеньковку вновь отстраивать. Но несчастья жителей на этом не закончились: нужда, голод, бесправие были так же страшны, как огонь. Начались протесты. Читаем в одном из документов 1892 года, адресованном в управление Берёзовского завода о том, что В.И. Асташев «имеет честь покорнейше просить правление понудить явиться на работы крестьян Берёзовской волости на новый прииск из улицы Пеньковки: Борисихина Евдокима, Федулова Илью, Федулова Aнтона, Горбунова Ивана, Кузьмина Антона и других».

Почему «понудить»? Потому что в этот период в заводе случались волнения горнорабочих, а утихомиривать забастовки и стачки приходилось с помощью войск. Документы подтверждают, что в акциях протеста участвовали активно и женщины Пеньковки. Назревала революция.

Первым большевиком улицы стал Василий Логинов. Родился он в шахтерской семье, в школе не учился, был самоучкой, с девяти лет работал по найму и числился одним из первых малолеток, нанятых компанией Асташева в 1875 году. Потом была служба в лейбгвардии, где Василий и прошел политшколу. В 1903 году примкнул к социал-демократическому кружку, организованному земляком Романом Загвозкиным, стал активным участником всех трех революций. С 1917 года – член РСДРП, член боевой рабочей дружины Красной гвардии. В декабре 1917 года Василия Никитича выбирают зампредом Делового Совета по управлению Берёзовскими золотыми рудниками. В 1918 году, когда белые подступали к Екатеринбургу, а последние партизанские части покидали завод, ему было поручено эвакуировать семьи советских и партийных работников.

После освобождения Берёзовского завода он, больной, вернулся с эвакуированными обратно и сразу же был избран председателем ревкома. Местная контрреволюция несколько раз покушалась на его жизнь, ему были нанесены тяжелые увечья, от которых он и скончался в апреле 1920 года.

В первые же годы Гражданской войны с Пеньковки ушли добровольцами на защиту завоеваний Октября 20 человек, среди них Осип Воротников, Иван Логинов, Николай Яринских, Григорий Казанцев, Петр Кошкаров, Михаил Максимов, Василий Глазырин, Иван Решетов, Степан Костромин, Константин Алексеев, Виктор Пермяков, Иван Исаков. Вполне возможно, их дети остались в Берёзовском и до сих пор в городе проживают потомки. Не все вернулись на родную улицу: сложили головы в боях Василий Рябчинских, Степан и Игнатий Кисельниковы, Анатолий Степанов...

Теперь понятно, почему Пеньковку переименовали в улицу Октябрьскую.

…Ясным октябрьским днем по первому осеннему снежку мы с ведущим специалистом музея-шахты «Русское золото» Татьяной Гребенщиковой прогуливаемся по Октябрьской, выискивая самые старые дома. Увы, уже нет известного многим березовчанам дома с голубятней: теперь тут стоит памятник шахтерской славе. Не сохранился и дом протоирея Кесаря Пономарева, стоявший в начале Пеньковки. 60-летний батюшка прибыл в Берёзовский в 1910 году, прослужил семь лет до июня 1917 года в Пророко-Илиинской церкви. Как рассказывает в своей книге «Верность храму своему» Тамара Бортникова, Пономарев был награжден орденом святой Анны II степени и в 1912 году – тем же орденом III степени. Сын отца Кесаря Петр также окончил духовную семинарию, но священником не стал. В 30-е годы работал в управлении Берёзовского прииска, во время закрытия Пророко-Илиинской церкви подвергался допросам, но связь с церковниками отрицал, видно, поэтому не был репрессирован. Старший сын Пономаревых жил в Свердловске.

Канул в Лету и городской сад – столь любимый нашими родителями: на месте «взрослого» сада на Октябрьской родился детский сад.

«По средам и субботам здесь играл духовой оркестр, в остальные дни плясали под радиолу. У бочек с пивом, помнится, всегда было много народу! Молодежь играла в баскетбол, шахматы, бильярд. Я лично волейболом увлекалась. Жалко, конечно, прошлого, сегодня все как-то сникли, вечно куда-то спешат-торопятся. Что ни говори, а Пеньковка наша уже не та, что прежде!». Так вспоминала о своей юности на страницах БР в 2003 году Екатерина Петровна Прохорова, жившая на Октябрьской с 1939 года.

Доходим до объездной дороги и отмечаем последнее жилое строение № 102: а в ХIХ веке Пеньковка, как утверждают архивные документы, тоже насчитывала 103 дома. Живучая улица, сохранившая, несмотря на обилие коттеджей, аромат старины своими припорошенными снегом поленницами и белым дымком из печей, бревнами стен в пол-охвата и узорчатыми ставнями традиционно трех окон фасада, основательными воротами и цокольными этажами.

На дорожке у дома №41 пересекаемся с женщиной и маленькой девочкой. Знакомимся: Наталья Павловна и трехлетняя Анечка Удиловы. Через минуту понимаем: стоим аккурат у ворот пятистенка, построенного дедом Натальи Павловны Дмитрием Антоновичем Краснояровым в восьмидесятые годы 19 века.

– Дед умер в 1914 году, когда отцу было 11 лет, – рассказывает Наталья Павловна. – У папы было пятеро детей, когда в родительском гнезде стало тесно, решил выстроить свой дом под номером 62 на противоположной стороне улицы.

Но и дедовская изба сохранилась – будь здоров: еще крепка на вид и вполне симпатична, и Анечке удобно сидеть на завалинке прапрадедовского дома. Как рассказывает Наталья Удилова, в семье, несмотря на то что ее разбросало по всей стране, сохранились воспоминания о знаменитых родственниках-революционерах. Так, брат отца Иван Дмитриевич Краснояров, родившийся в 1896 году, активно помогал большевикам, при отступлении Красной армии из Екатеринбурга в июне 1918 года был оставлен в городе для ведения подпольной работы. Поступил на службу к белым, вел среди солдат большевистскую пропаганду. В феврале 1919 года его приняли в ряды членов партии большевиков, а в августе Иван стал первым военным комиссаром Берёзовского завода. Его направили на южный фронт, где он сражался до конца Гражданской войны. Прожил Иван Дмитриевич до 1963 года.

…Соседние Горушки, Пеньковка и Цветочная по рельефу похожи друг на друга: сначала идешь бодро в горку, потом на середине дороги легко спускаешься с нее. И жизнь улиц сложилась так же: с подъемами и падениями. Но, пережив страсти двух с половиной столетий, они стали мудрыми и неторопливыми. Захотите на досуге подумать о бытие или вечном – прогуляйтесь по той же Пеньковке. Отдохнете в тишине глазом и душой, вспомните дом своего деда на деревенской улице, и вам обязательно захочется снова увидеть его и показать внукам.

Татьяна ГРЕБЕНЩИКОВА, ведущий специалист музея-шахты «Русское золото»:

Из Уставной грамоты на население Берёзовского завода за 1863-1864 гг. видно, что на улице Пеньковке тогда стояли 103 дома – 53 по правой стороне и 50 по левой. К 1901 году в приложении к плану завода на улице значатся 100 домохозяев.

По архивным документам можно судить и о преемственности поколений «пеньковцев». В 1901 году в большинстве домов проживают дети прежних их собственников. Первыми из домов значатся жилища священника Дмитрия Вышегородского, служившего в храмах Берёзовского с 25 октября 1884 г. по 20 декабря 1908 г., и купца Ивана Яковлевича Жукова.

В 1901 году на улице Пеньковке стоят два дома братьев Петра и Дмитрия Краснояровых. А их отец Антон Краснояров значится в списках за 1863 год.

«Уважаемые жители Октябрьской! Поздравляю вас с первым советским праздником на нашей улице и желаю, чтобы он стал традиционным, сплачивающим всех нас в одну дружную добрососедскую семью. Праздник улицы – очень хорошее начинание. Наши отцы проводили ярмарки с лотереями, бегами, играми, катушками, качелями, гигантскими шагами, маскарады в Святки, катания на Масляной. Советские люди так же должны веселиться и развлекаться на праздниках зимы, песни, рабочих профессий!

Каждый город, каждая улица имеет свою историю. У Пеньковки она не особо выдающаяся, но для коренных жителей улица – родная, мы должны ее любить и заботиться о ней. На Пеньковке всегда жили честные труженики – шахтеры и кустари и не было эксплуататоров, торгашей и других тунеядцев и кровососов народа, как на других улицах. В подтверждение – на Пеньковке нет ни одного каменного строения, нет и лавок торгашей.

Правда, в начале улицы имелось два дома попа Кесаря и торгаша Жукова, но они не придавали тона Пеньковке. Не было и зажиточных мужичков: Бойцовы, Кругликовы, Рожковы, Онучины, Коньшины, Зыряновы и прочие не селились на ней, и мы должны гордиться этим. Наши предки не замараны грязью!

Вторая особенность улицы: молодежь, которая имела свои обычаи (тут надо сказать по совести, – драчливая). Пеньковские ребята стояли друг за друга, ходили беспрепятственно по вечерам по всему заводу, и никто с других улиц не смел появляться на Пеньковке. Пеньковский молодяжник был особым, он не подчинялся ни богачам, ни полицейским.

«Пеньковка улица, чем она украшена – пеньями смолевыми, парнями фартовыми. Горушки улица, чем она украшена – камнями кварцовыми, девками чернобровыми».

Есть ли сейчас девки чернобровые и парни фартовые – судите сами.

Жители мыли песок на речке Берёзовке и у Граневской плотинки, ковыряли Успенскую гору, работали на шахтах Ключевской, Сухой Лог, Бегунной, циановой фабрике. Гужевничали и немного кустарничали.

Наши жители не стояли в стороне в годы становления Советской власти. Красногвардеец Казанцев Григорий Филиппович, один из четырех краснознаменцев-березовчан, отличившихся в годы Гражданской войны на поле брани за власть Советов (Бисеров Василий, Леонтьев Николай, Серебряков Александр). Были также и видные советские руководители – Краснояров Иван Дмитриевич, Логинов, Сосновский, Решетов. Комсомольцы – Чубаровы Александр и Николай, Колпащиковых Иван, Середкин Константин.

В Великую Отечественную многие с Октябрьской сложили свои головы во имя Родины. Среди них Середкин Константин.

Не надо замыкаться в домашней суете, нужно радоваться хорошим делам соседа на благо нашей социалистической Родины, огорчаться за все нехорошее, что еще есть в нашем быту, на своей улице, и общими силами бороться со злом, портящим жизнь».

Из рукописного документа 50-х годов, автор неизвестен. Хранится в музее золота.