УЛИЦЫ ГОРОДА. Церковная-Загвозкина

– В то время домов на улице стояло немного, они не были отмечены номерами, записи велись в домовой книге, – рассказывает ведущий специалист музея-шахты «Русское золото» Татьяна ГРЕБЕНЩИКОВА. – Но уже в уставной грамоте на население Берёзовского завода за 1863-1864 годы, хранящейся в Государственном архиве Свердловской области, обозначено ровно 100 жилых строений на Церковной. Так, в доме №15 жил рудокопщик Степан Крапивин.

Проходим с Татьяной Викторовной всю Загвозкина и обнаруживаем, что последний дом на пересечении с Гортоповским переулком – с номером 97. Но это вовсе не значит, что за два с половиной века все строения сохранились. Увы, на Загвозкина агрессивно наступает с девяти и двенадцатиэтажными домами Восточная, хотя прежнее название ее было Одинаркой, и оно соответствовало тихому характеру маленькой улицы.
На Церковной, то ли случайно, то ли нет, до последнего времени жили священнослужители. Самый знаменитый – протоиерей Ипполит Беляев, о трагической судьбе которого рассказывает в своей книге «Верность храму своему» Тамара Бортникова. Он посвятил Пророко-Илиинскому и Успенскому храмам 35 лет, был награжден орденом святой Анны III степени. «Жила семья батюшки в большом двухэтажном доме из семи комнат на улице Церковной. Держали корову, телку, лошадь. Хозяйство было раскулачено в 1929 году, когда во главе оставалась уже матушка Екатерина Николаевна. Сильная, выносливая была личность, выстоявшая в тех условиях без батюшки десять лет». В июне 1919 года, через три дня после ареста отца Александра Борчанинова (о нем мы рассказали в публикации про улицу Кирова, где он проживал с семьей), не дожидаясь той же участи, 56-летний Ипполит Беляев ушел в Белую армию. Позднее кто-то тайком передал родным, что его тело нашли в реке Пышме. Трагедия семьи продолжалась. Сын Дмитрий все время жил в страхе, что его отец был священником. И этот ужас догнал в 37-м: его арестовали по смешному бытовому поводу. В середине августа допросили, через месяц расстреляли. Тамара Александровна Бортникова в начале нулевых пообщалась с дочерью Дмитрия, Людмилой, и его 95-летней вдовой Марией Александровной, проживавшими также на Загвозкина.

Два года назад не стало еще одного удивительного дома под номером 47: он… переехал на территорию храма Успения. Да-да, 35-тонный кран, поднатужившись, поднял «коробку» с фундамента, погрузил на платформу, и она, сопровождаемая сотрудниками ГИБДД, покатила через ближний переулок на место новой прописки. Кровельную черепицу, полы, ворота, наличники, стеновую облицовку, стропила, разобранные печки, жерди, обрешетку, а также плитняк, покрывавший двор, свезли в подсобку храма. Соорудили временную кровлю и поставили строение на консервацию в ожидании реставраторов. Как развивались события дальше, и что ожидает дом в будущем, мы расскажем в ближайшем номере БР. А пока напомним, что объект деревянного зодчества 19 века принадлежит коренной березовской семье Платоновых. Настал час, когда надо было решать его судьбу: старый центр активно застраивается, под снос идут последние пятистенки. Очень похожий дом на Красных Героев несколько лет назад исчез с лица земли вместе с резьбой и уникальной черепицей. Потому Александр Чубарков, внук Платоновых с множеством приставок «пра», решил спасти «имение». Когда переносили избу, нашли на фундаменте и под половицей затерявшиеся монетки – полкопейки серебром и медную копейку, отчеканенные в 1842 и 1898 годах соответственно. То есть во времена Николая Первого и Николая Второго.

Реставраторы считают, что дом возведен в период 1850 – 1860 годов. Можно предположить, что построил его старатель Кузьма Платонов.

Пришло время, и сын Кузьмы Иван женился на Александре Чубаровой и привел ее в отцовский дом, чинный, степенный, как сами хозяева. Но счастье семьи утонуло в революционном потопе. Старшего наследника Платоновых, Николая, красные расстреляли в 1919 году. Его брат ушел с белочехами на Дальний Восток. Потом он окажется в Китае, переберется в Австралию.

В 37-м в дом пришла новая беда: октябрьской ночью красное колесо террора остановилось у его ворот. Александра Дмитриевна бросилась к сыновьям, но разве могла тихая женщина росточком метр пятьдесят остановить каленую махину, которая должна была раздавить под собой ее ребят? В голове мелькнула мысль: хорошо, что Иван не дожил до этого часа.

Бог послал ей с мужем 14 детей, кто-то из них на тот момент обзавелся своими семьями. Позднее одна из родственниц в запросе о реабилитации писала: «Забрали сразу в один день четверых братьев. Помню и я, как люди в черных толстовках уводили больного головой Федю, самого младшего, и бабушка моя голосила, упав на сундук в неутешном горе, повторяя: оставьте его, он не виноват...». Александра Дмитриевна ходила туда с передачами каждый день, и когда в окошке молча забирали узелок с едой и теплыми вязаными носками, в измученной безвестностью душе несчастной матери поднималась тихая надежда: значит, сыночки-кровиночки живы.

Годы спустя Александр Чубарков, работая в государственном архиве с документами того периода, выяснит, что все четверо братьев были расстреляны сразу... У одного нашли при обыске переписанную молитву, а в атеистическом государстве это было преступлением, другому припомнили историю десятилетней давности, когда он избил соседа, как назло, комсомольского вожака. А парни-то подрались из-за девушки! Не пожалели пули и для хворого, беспомощного Феди: если истреблять враждебный народу род, то под корень.

Когда у Ивана и Александры родились первые детки, у соседей по улице, Федора Львовича и Анны Власовны Загвозкиных, появился на свет сын Роман. Глава семьи работал то шахтером, то сапожником, супруга занималась воспитанием детей. Денег не хватало, и Рома в 11 лет пошел работать на Калиновский торфяник, потом на мехзавод. Повзрослев, перебрался в Екатеринбург, сошелся с марксистами, организовал в 1903 году в Берёзовском первый социал-демократический кружок ленинского направления. «При содействии Романа Федоровича доставлялась ленинская литература в Берёзовский завод через березовчан-студентов горного училища Сергея Анучина и Анатолия Парамонова. В 1906 году при его помощи организуются забастовки берёзовских рабочих электростанции и мехзавода. Восстало тогда 250 рабочих. Они добились удовлетворения своих требований. Документы свидетельствуют о том, что даже в черные годы столыпинской реакции Загвозкин не прекращал революционной деятельности. Роман Федорович был не только честен, правдив, но и самокритичен. Так, в 1916 году он считал целесообразным участвовать в военно-промышленных комитетах и сам вошел в состав «рабочей группы» областного военно-промышленного комитета. На практике он быстро убедился в том, что комитет служит интересам буржуазии, вышел из комитета и повел решительную борьбу против него.

С большой любовью относились рабочие Екатеринбургской электростанции к своему политическому вождю. Сразу после февральской революции они избрали его председателем фабрично-заводского комитета и членом Екатеринбургского Совета рабочих и солдатских депутатов. Роман Федорович повел большую разъяснительную работу среди рабочих Екатеринбурга по разоблачению антинародной политики Временного правительства. Своим опытом профсоюзной деятельности он делится с земляками-березовчанами. После Октябрьской революции Загвозкин был народным комиссаром труда и членом президиума Екатеринбургского Совета. В июне 1918 г. коммунисты избирают Романа Федоровича на пост председателя Екатеринбургского комитета партии. Но 25 июля 1918 года белогвардейцы захватили Екатеринбург. Одной из последних оставила город партийная дружина, руководимая Загвозкиным, и направилась в Пермь. Там Роман Федорович работал заместителем областного комиссара труда. Напряженная подпольная работа, трудные годы Гражданской войны подорвали его здоровье. Тяжелое заболевание сердца приковало к постели. При отступлении из Перми товарищи переправили Загвозкина в Вятку, а оттуда в Харьков.

20 апреля 1919 года в возрасте тридцати семи лет Роман Федорович скончался в Харькове. Ему не довелось быть свидетелем наших побед на пути к социализму, но дело, за которое он отдал свою жизнь, победило. Благодарные рабочие Екатеринбурга в память о Загвозкине назвали одну из улиц города его именем. Березовчане назвали его именем улицу, на которой он родился, провел детские и юношеские годы».

Это из материала нашего замечательного краеведа Сильвы Семеновны Опенкиной, опубликованного в «Берёзовском рабочем» в 1966 году. Комментарии к нему – излишни, но вот интересно: часто ли революционер был в гостях у родителей на Церковной, знал ли он, что происходит у соседей в доме №47? Пытался ли им помочь или хотя бы посочувствовал? Ответы унесены ветром истории.

А вот дом Анатолия Парамонова, соседа Загвозкина, сохранился по сию пору! Он стоит на четной стороне улицы, состарившийся, но по-прежнему украшенный деревянными кружевными наличниками. На фасаде – увесистая памятная плита: «В этом доме родился революционер-подпольщик, член КПСС с 1907г. Парамонов Анатолий Иванович». Парамонов сначала учился в берёзовской школе, потом – екатеринбургском первом городском училище. Но настоящей профессией его стала революция: неоднократно слушал выступления Свердлова, участвовал в первомайской маевке на Шарташских каменных палатках, был арестован, но выпущен как несовершеннолетний.

Переписывался с Крупской, которая вместе с Лениным в то время жила в Париже. Получал от нее газету «Социал-Демократ». В годы первой русской революции привозил в Берёзовский завод нелегальную большевистскую литературу для рабочих. Как правило, ее передавал Роман Загвозкин. Были случаи, когда Загвозкина не заставал дома, и приходилось самому распространять «Программу РСДРП», «Избирательную платформу РСДРП» и газету «Рабочий». Жизнь помотала Парамонова: был сослан в Архангельскую губернию, учился в Каслинской школе инструкторов по сельскохозяйственному машиностроению, работал секретарем в Верх-Исетской больничной кассе, переехал в Челябинск, вернулся в Екатеринбург, здесь в октябре 17-го брал телеграф, телефон и литографию, воевал в Гражданскую, выбирался делегатом съездов партии. Прожил долгую жизнь – умер в 1970-м.

О революционерах собрано немало материала. Увы, о других героях – защищавших Родину в Великую Отечественную, добывавших в шахтах золото, строивших дороги и дома, сеявших и пахавших – сохранены лишь крупицы информации. Но долги перед ними отдавать надо!

– Благодаря документам Центрального архива Минобороны удалось установить тех, кто сражался на полях войны, – говорит Татьяна Гребенщикова. – Это Иван Егорович Гурьев с Загвозкина, 81, погиб 19-летний пулеметчик в 1942 году в деревне Дубовой Сталинградской области, похоронен в братской могиле. 28-летний Михаил Константинович Казанцев с Загвозкина, 36, был призван на фронт в первый год войны, попал в плен, был освобожден. Николай Алексеевич Карандашев с Загвозкина, 89, погиб в 42-м в Ржевском районе Калининской области, похоронен в братской могиле. Рядовой Федор Евсеевич Корняков, живший на Загвозкина, 4, чуть-чуть не дожил до Победы, умер от ран третьего марта 1945 года в Восточной Пруссии, в Кенингсберге. Леонид Александрович Попов с Загвозкина, 69, также умер от ран в 1943-м в деревне Никитино Ленинградской области. Младший лейтенант Николай Васильевич Скороходов (Загвозкина, 26) был убит уже 24 июля 1941 года в городе Малине Житомирской области, что на Украине. Возможно, в Берёзовском живут их дети и внуки. Пусть знают, что мы гордимся их предками!

Улица Загвозкина сегодня – это микс из старых домов и новых коттеджей, одноэтажек и девятиэтажки. На ней местами – асфальт новый и дальше к Кировскому переулку – протертый до щебня. По-прежнему улицу пересекают три переулка: Гортоповский, Кировский и Клубный, который, по легенде, назывался Покойницким, поскольку по нему проносили к церкви Успения и на кладбище усопших.

Самое известное на Загвозкина среди горожан здание – двухэтажка зеленого цвета под номером 5. Здесь до начала восьмидесятых находилась взрослая поликлиническая служба. Сейчас в нем располагается общежитие медиков. Напротив – переехавший в восьмидесятые на новое место с Ленина, 32а, городской суд с ухоженной территорией, а также регистрационная палата, магазины, автосервис. Заканчивается улица гаражным кооперативом. Несмотря ни на что, выглядит крепко, это значит, что более бойкие соседние улицы не поглотят ее вместе с 238-летней историей.