Между молоточком, стремечком и наковальней

После десятого класса махнули с подружкой в Ленинград сдавать экзамены в институт педиатрии. Не поступив в столичный вуз, уроженки Кировской области подали документы в городское медицинское училище в Свердловске. Так вятская девчонка оказалась на Урале. Здесь встретила свою судьбу, вышла замуж и до декретного отпуска работала медсестрой в детской поликлинике. Начав трудовую биографию в Берёзовской центральной городской больнице в 1980 году, ни в какое другое учреждение не уходила. После декретного работала медсестрой в стоматологии и училась на вечернем факультете в медицинском институте. Когда вечерников перевели на дневное отделение, перешла в гинекологию. К диплому врача шла семь лет. В 1990 году, когда нужно было выбирать между кардиологией и оториноларингологией, выбрала хирургическую специальность.

Несмотря на то что Наталья Костарева давала клятву советского врача, Гиппократ бы ее поддержал. Во-первых, одобрил бы ее отношение к страждущим, узнав о том, что врач-отоларинголог, ведущий прием в Берёзовской ЦГБ, как-то оперировала пациента, будучи сама в гипсе.

– Лет пять назад меня вызвали из дома к больному в стационар. Когда я спускалась из квартиры по лестнице, подвернула ногу. Села в скорую, что за мной приехала, и попросила завезти меня сначала в травму. Сделали рентген, наложили гипс, и я пошла останавливать у пациента носовое кровотечение, – как-то буднично, без пафоса рассказывает Наталья Александровна историю, известную всей больнице. – А в прошлом году, весной, пришлось оперировать больного, когда была на больничном со сломанной ногой. Меня вызвали на операцию в институт мозга. Привезли туда на машине, потом в операционную доставили на кресле-каталке, прооперировала пациента, и меня увезли домой. Из отпуска как-то выходила оперировать ранения шеи, – как о само собой разумеющемся добавляет она и продолжает, заметив мое удивление: – А как может быть иначе? Человек или живет или не живет.

В этом году, официально числясь на больничном, она провела четыре операции. По словам собеседницы, хирурги, конечно, могут сделать такие операции, но не решаются – слишком велик риск осложнений у лор-пациентов, у которых «шея или длинная, или, наоборот, короткая, или щитовидка увеличена, или еще какие-то особенности». А у Костаревой, как говорит ее бывший коллега Сергей Курочкин, «глаз снайпера и твердая рука».

В поликлинике у каждого врача есть план. Если специалист примет больных меньше запланированного, может не получить стимулирующую надбавку к окладу. Если примет больше – тоже. Костарева не может отказать внеплановым больным, и особенно детям. Это бывает, когда родители, пролечившись сами, приводят своих детей к «взрослому доктору». Или когда врач встречает в военкомате больного подростка – своего пациента. Или когда пациенты звонят на рабочий телефон и просят срочно принять. Наверно, поэтому у 703-го кабинета автору этих строк удалось встретить сразу двух таких пациенток, одна из которых, Альфия Гимадеева, лечится у Костаревой столько лет, сколько та работает в ЦГБ, а другая, Оксана Фахрисламова, сказала, что на прием к этому доктору ходит не только она, но и ее отец.

Кроме приемов в поликлинике, отоларинголог ведет своих больных в стационаре и оказывает помощь пациентам в блоке интенсивной терапии. Ее рабочие дни распределены между разными категориями больных, любые выходные и отпуск могут прерваться так называемыми ургентными (неотложными) вызовами к больным. Так, в 2016 году было 78 ургентных вызовов, Костарева выезжала на 60 из них. Рецепт от эмоционального выгорания при этом у нашей героини простой: «Нужно поставить себя на место пациента».

Кроме врачебной работы, у Костаревой есть административная нагрузка. Наталья Александровна заведует отделением специализированной медицинской помощи: курирует работу узких специалистов – лоров, окулистов, неврологов, хирургов, онколога, уролога, дерматолога, травматолога, психиатра, нарколога. Зав отделением составляет график «выездных поликлиник» (собрана бригада для выезда в Монетный 19 апреля), рассчитывает нагрузку на каждого врача в ее отряде, ведет учет направлений на томографические исследования в поликлинике Верхней Пышмы. А еще заведующая отвечает на запросы по производственным травмам и курирует второй этап диспансеризации (кстати, если ваш год рождения делится на 3 – самое время проверить здоровье в ЦГБ).

Толстые журналы для записей у нее всегда под рукой. Отмечает, что в советское время, когда только пришла в медицину, да и даже лет 15 назад такого количества бумаг у врача не было. Сейчас заполнение истории болезни пациента тянет на чеховский рассказ. Больных же в ЦГБ меньше не становится: к примеру, в 2000 г. два лор-врача пролечили 12110 человек, а в 2015 г. три специалиста приняли 14487 пациентов.   

Легендарный эскулап, можно сказать, стоявший у истоков Всемирной организации здравоохранения, согласился бы с точкой зрения врача Костаревой и на так называемые МЭСы (медико-экономические стандарты), которые спускают с министерских высот докторам, работающим на «земле». Случаи из практики, осложненные жесткими требованиями этих документов, наверно, может поведать каждый врач. Помнит такие ситуации и Костарева. Несколько лет назад ей пришлось лечить страдающую гнойно-полипозным синуситом пациентку почти во фронтовых условиях. До этого пожилой женщине, имеющей букет заболеваний, отказали в лечении в областной больнице.

– По МЭСам эту пациентку нельзя было положить в стационар. А у нее была аллергия, и в амбулаторных условиях я не могла поставить ей какое-либо обезболивающее. Мы с ней обе боялись осложнений. И она терпела, когда я делала ей пункции без анестезии. Через месяц лечения удалось положить ее в стационар, где я удалила ей полипы. И пациентка, которая до этого не представляла жизни без вызовов скорой и визитов к врачам, смогла съездить на встречу выпускников в другую область.

Были у Костаревой и другие пациенты, приговоренные МЭСами к особым тяготам. Так, врачу пришлось долго и безуспешно доказывать экспертам, что два жителя Монетного, инвалид 1-й группы, который не мог передвигаться без посторонней помощи, и инвалид 2-й группы, психически больной человек, нуждались в проведенном ею стационарном лечении. Эксперты утверждали, что пациенты с острыми отитами и гайморитами могли бы ездить из своего поселка на лечение в центральную поликлинику каждый день…

Сейчас лор-врачам послабление вышло. «Можем класть в стационар кого считаем нужным и лечить», – говорит Наталь Александровна.

Есть у людей в белых халатах и другая отрада. Медицина идет вперед если уж не семимильными шагами, то вполне уверенными. Победу научной мысли подтверждает статистика. Благодаря новому поколению антибиотиков лоры стали меньше делать больно пациентам. Если в 2001 году было сделано 3798 пункций, то в 2016-м лишь 1271. Сейчас берёзовские отоларингологи мечтают об эндоскопическом оборудовании и аппарате «Тонзилор» – технике, которой оснащены кабинеты в платных клиниках. Наши же доктора вынуждены промывать миндали вручную.

Есть и общая мечта у всех эскулапов: каждый из них хотел бы видеть пациентов, заботящихся о своем здоровье. Наталья Александровна была бы спокойна, если бы все больные с хроническими заболеваниями ушей приходили к ней на прием, как и положено, каждые полгода.

– Больной с диагнозом хронический отит часто считает, что у него все хорошо, а на самом деле три косточки, передающие звуковую волну – молоточек, наковальня и стремечко могут тихонько подгнивать. Чтобы не было осложнений, лучше лишний раз прийти на прием. Я посмотрю. Если потребуется, пролечим в стационаре. И всё будет хорошо, – заключила она фразой, которую должен сказать врач каждому своему пациенту.