ПРИКАСАЯСЬ К МОЛОДОСТИ

– Гусев Николай Степанович, – представился он.

Оказалось, редакции газеты «Берёзовский рабочий» срочно потребовались молодые журналисты. Долго не раздумывал, тем более что мне предлагалось оставаться на очном, перейдя на свободное расписание с обязательным посещением «военки». Жил я на одну стипендию, налегая, естественно, на кашу, хлеб и чай, единственный костюм далеко ушел от первоначального вида, зимой, в самые лютые морозы, бегал в легких, превосходно разношенных ботинках.

Разговор продолжили в ресторане за обедом (платил, естественно, не я). Редактор до подписания приказа «пытал» вопросами будущего сотрудника.

И тут сыграло среди других одно немаловажное обстоятельство. Николай Степанович очень сильно заикался. С незнакомыми, к тому же нормально говорящими, заикам, всем без исключения, крайне сложно общаться. Видя, что их с трудом понимают, и улавливая на лице собеседника явное сострадание, они теряют привычный для них ритм речи, спешат побыстрее выговорить слово, что, увы, приводит к обратным результатам. Я же в детстве перенес тяжелую форму заикания, потом ценой больших усилий преодолел недуг, но следы, понятно, остались. Николай Степанович это сразу подметил и у нас само собой завязался разговор о нашей общей речевой недостаточности.

Помните, у О. Генри есть проникновенный рассказ о воре и его жертве? Забравшись в богатый дом, грабитель застает хозяина в постели. На приказ поднять руки, тот вовсе не испуганно, а скорее жалостливо объясняет, что при всем желании не может этого сделать – у него хронический ревматизм плеча. Оказывается, и вора мучает такая же напасть. Револьвер отброшен в сторону и начинается теплая беседа об эффективности и бесполезности лекарств.

Примерно так, но не при столь драматической ситуации беседовали и мы с редактором. Когда обстоятельно и заинтересованно обсудили волнующую тему, все остальные решились сами по себе.

Город и редакция мне понравились с первого взгляда. Есть свое очарование в маленьких городах, где прожив совсем немного, начинаешь вовсю здороваться с прохожими. Свердловск – Екатеринбург, где я живу после Берёзовского более сорока лет, до сих пор давит на меня громадой зданий, людской толчеей и чадящими машинами. В небольшой компании – каждый личность, в толпе – пешка, пожалуй, так, сознательно огрубляя, обозначил бы я это состояние.

Редакция размещалась в уютном одноэтажном домике, напротив типографии, что самым полезным образом отражалось на оперативности. Не надевая шапки и пальто, можно было в три минуты пересечь переулок и отдать срочную информашку прямо в руки наборщику. Каждый занимал пусть маленькую, но отдельную комнатушку. Для своего удобства редактор внедрил внутреннюю сигнализацию. Один звонок над дверью – приглашается замредактора, два – зав. промышленным отделом и т. д., соответственно служебному рангу. Не скажу, что это было сверхудобно – каждые пять минут вздрагивать от грохота звонка и считать: не твоя ли это грешная душа понадобилась шефу.

Но это мелочи. В редакции хозяйствовала домашность. Зимой после работы до полуночи засиживались за шахматами и домино, летом дотемна заигрывались на волейбольной площадке, где извечным соперником была команда горкома комсомола, а после игры дружной ватагой шли в столовую «Золотопродснаба» пить стаканами... свежее молоко. Более крепкие напитки почему-то не ценились, разве что бочковое пиво.

Велико желание и потребность сказать о каждом, с кем довелось работать, несколько теплых слов, но... По вполне понятным причинам упомяну троих.

Это прежде всего редактор. Личная жизнь его не сложилась, жил он с матерью и все свое время отдавал газете. Истинно по-детски радовался, куда больше чем автор, удачному сравнению, образу. Полюбившийся ему абзац читал нараспев, причмокивал и, любовно глядя на автора, ставил на оригинале размашистую подпись.

Русский язык любил нежно, преданно, порой до странности. Раздается звонок над дверьми. Один – значит, вызывают меня.

– Ты почему, Станислав, поставил здесь запятую? – вопрошает редактор, тыча пальцем в мою рукопись.

Вчитываюсь, советую шефу убрать запятую.

– Почему так легко соглашаешься?

И начинается дискуссия о знаках препинания. Порой, сознаюсь, повышал голос – на столе незавершенный репортаж, который срочно ждет типография, вечером допоздна сидеть над дипломной работой (я тогда оканчивал университет), а тут часами спорить о запятой, будь она трижды проклята. Как бы там ни было, но в следующем материале я куда более вдумчиво ставил знаки препинания, заранее готовя под каждый из них солидное лингвистическое обоснование.

Не припомню случая, чтобы редактор пропустил премьеру самодеятельного театра. Он шел как на праздник – наутюженный, чисто выбритый, благоухающий модным тогда «Шипром». Артистов, естественно, знал в лицо и по имени-отчеству. Рецензию редактировал со всей обстоятельностью, выверяя каждую оценку.

Весьма сильный шахматист, он охотно участвовал в городских соревнованиях и самолично освещал шахматную жизнь на страницах газеты. Само собой, о каких-либо фактических неточностях, столь свойственных спортивной журналистике, и речи не возникало.

Коренник

... Это только непосвященным кажется, что труд журналиста сугубо творческий, где вдохновение играет решающую роль. Газета – ненасытная, прожорливая топка, ежедневно требующая нового горючего материала. Есть или нет у тебя творческий позыв, нравится тема или нет – газета должна выйти в срок, независимо от твоего желания, настроения. В каждой редакционной упряжке есть коренник, который более других тянет тяжелый воз. Им в мои времена, безусловно, был Григорий Ильич Неугодников. У меня сложилось твердое убеждение, что он был дружески знаком если не с каждым вторым, то уж точно с третьим березовчанином. На предприятиях, благо, их было тогда не столь много, бывал по десятку раз, производство знал досконально. На практике нередко случалось, что в номере вдруг образовывалась «озоновая дыра». В самый последний момент вмешается цензура или, что чаще, редактор браковал идущую в номер статью. Работали мы с колес, с минимальным запасом. Собравшись в секретариате, все с надеждой смотрели на своего «палочку-выручалочку». Григорий Ильич деловито осведомлялся, сколько строк предстоит написать, на какую желательно тему, и быстро уходил в свою комнатушку. Доставал разбухшую записную книжку, делал два-три уточняющих звонка и через час-полтора приносил готовый материал. В нем не только цифры и фамилии, но и живые реалии, словно автор был участником описываемых событий. Теоретики от журналистики признают такой метод порочным, мы, практики, высоко ценили работоспособность, редкостную информированность, высокую мобилизационную готовность своего старшего сотрудника.

С путевкой в жизнь

На первых порах я заведовал отделом писем и массовой работы, а это означало, что прежде всего ко мне шли посетители и начинающие авторы. Однажды заявился сравнительно небольшого роста крепыш, под рубашкой – тельняшка.

– Алексей Смирных. Недавно демобилизовался. Хочу стать рабкором.

Главное, что подкупало в Алексее, – основательность. Для него не существовало деления на мелкие и важные задания, он всегда пахал глубоко. На моих глазах переживал то, что называется «муки слова», быстро из начинающего превратился в «подающего надежды», а потом занял должность литературного сотрудника.

Спустя сорок лет встретились на юбилее «Уральского рабочего». За эти годы Алексей Иванович стал одним из ведущих сотрудников областной газеты. Особенно запоминаются познавательно-краеведческие публикации, в них все та же обстоятельность, помноженная на опыт и журналистское мастерство. И хотя юбилей был в честь областной газеты, Алексей предложил внутренний тост:

– Давай за «Берёзовский рабочий»! Всегда помню, что дал он мне путевку в жизнь.

Станислав МЕШАВКИН, г. Екатеринбург.

// Берёзовский рабочий. – 1997. – 29 апреля. – №49 (7853). – С. 2

В 1950-е годы штат «Березовского рабочего» получил солидное молодое пополнение. К активно работавшим в редакции корреспондентам добавились новые кадры. Редактор Николай Степанович Гусев «выудил» на журфаке университета студента-третьекурсника Станислава Мешавкина.

В 1997 году Станислав Федорович Мешавкин, получивший «профессиональный старт» в редакции «Берёзовского рабочего», а впоследствии ставший известным журналистом, редактором журнала «Уральский следопыт» (с 1971 по 1993 год), написал воспоминания «Прикасаясь к молодости»: цикл небольших очерков, посвященных 60-летию нашей городской газеты. Кто может лучше рассказать о том времени и людях, если не непосредственный очевидец и участник событий?..